— Я не понимаю, прошло уже три дня карантина, когда мы будем есть гречу?- спросил я жену, заходя на кухню.
— Почему именно гречу? ответила она вопросом на вопрос.
— Не понимаю, кто из нас еврей? Ты или я? Не отвечай вопросом на вопрос! Отвечай про гречу!
— Так отвечать или не отвечать?
— Так. Давай по порядку. Я купил пять килограмм гречи?
— Шесть. Ты купил шесть килограмм гречневой крупы. Не буду говорить, что это абсолютно тупая покупка, надеюсь, что со временем до тебя самого это дойдет.
— Ксения! Заметь, я назвал тебя Ксения! Не Ксюша, не Ксю и даже не Ксюндель. Ксения! Это потому, что я возмущен! Я выиграл неравный бой за эту крупу в битве при Ашане. Я рисковал жизнью, я, можно сказать, ветеран. А ты меня попрекаешь гречей, которую я в трудный час принес в семью?
— Короче, что ты хочешь?
— Я просто не понимаю, почему мы ее не едим? Три дня мы едим всякую нефронтовую пищу. Какие-то макароны, картофель, овощи и даже совершенно не приспособленное для боевых условий авокадо. И мясо! Не тушенку, а мясо! Ну, фу же! Где греча, жена?
— А ты ее купил есть что ли? Я думала это стратегический запас, который можно есть только по специальному приказу президента.
— Издеваешься? Греча это кризисный продукт. Если на столе греча, то это значит, что мы в безопасности, что мы живем полной жизнью.
— Отвали, пожалуйста, хватит фигню нести. Хочешь борща?
— С гречей?
— С хренечей. Уйди, а то получишь увечий.
— О, да ты стихами заговорила!
— С тобой заговоришь. И евреем станешь, и поэтом.
— А все таки жаль, что кореянка из тебя так себе. Греча с собакой это еда героев.
— Ага, с мацой из христианских младенцев…
У нас веселая семья.